Золотое руно (сборник) - Страница 139

139

Наконец, агент Хадкинс вернулся.

– Всё хорошо, мэм, – сказал он. – Всё улажено. Прошу прощения, что приходится совершать два перелёта в один день.

– Да ничего, – ответила Бесси. – Мне ведь всё равно нужно вернуться к сыну.

– Точно, мэм. Ну так что, идём?

Дженис лежала на кровати в гостевой спальне, свернувшись клубком и закрыв глаза, и думала о том, что она сделала. Часть её была в восторге от того, что она бросила Тони. Другая часть была в ужасе от того, что несёт ей будущее.

И, конечно же, были ещё воспоминания о том, как умер Джош Латимер. Они были по‑прежнему яркие, но уже не реальные ; теперь они ощущались именно воспоминаниями, а не событиями, снова происходящими прямо сейчас. У солдата, которого она сегодня видела, Кадима Адамса, был посттравматический синдром; его флешбэки казались реальными ужасами, которые происходят снова. Но, к счастью, Джен, похоже, не придётся испытывать этого чувства непосредственности каждый раз, как она будет вспоминать о смерти Джоша.

– Джен? – голос Эрика, едва громче шёпота – таким обычно проверяют, спишь ли ты.

Она открыла глаза. Его силуэт вырисовывался на фоне дверного проёма: худой лысый мужчина, опершийся на косяк.

– Хмммм? – сказала она.

– Звонил доктор Гриффин. В четыре будет пресс‑конференция о состоянии Джеррисона. Он хочет, чтобы я участвовал.

– Э‑э… о’кей.

– Ты не хочешь пойти?

– А это надолго?

– Возможно, на пару часов. Он хочет, чтобы мы решили, что собираемся сказать, прежде чем выходить к репортёрам.

Она не участвовала в той операции.

– Я могу остаться здесь?

– Конечно, – и, хотя он этого не сказал, она услышала в его тоне, и была за это благодарна: «Сколько захочешь».

– Спасибо, – сказала она.

– Ну тогда я пошёл. Пошарь в холодильнике. Ты любишь китайскую кухню. – Они никогда ему об этом не говорила, но он знал. – Там должна ещё остаться курица гунбао.

– Спасибо.

Джен услышала, как он выходит из квартиры. Она полежала ещё немного, обняв себя за колени, но в конце концов всё же встала и вышла из спальни Квентина в гостиную.

Мебель была лучше, чем вся, что у неё когда‑либо была; в её квартире всё называлось по имени какого‑нибудь шведского озера или реки и собиралось с помощью шестигранного ключа. Но эта мебель – кофейный столик, книжные полки, комод, сделанные, как ей показалось, из вишнёвого дерева – выглядела дорого .

Помимо многочисленных книг в твёрдой обложке – роскошь, которую Тони ей никогда не позволял – книжные полки занимали всякие безделушки: вырезанная из мыльного камня птица эскимосской работы, перьевая ручка, бронзовый медальон с выгравированным на нём словом «Чамп», белая мраморная шахматная фигура. За каждой из них, несомненно, стояла целая история, это были подарки на память, сувениры – но для неё они не значили ничего.

Но кроме Эрика эти истории знал и мог рассказать ещё один человек: Никки Ван Хаузен.

Фамилия достаточно редкая, подумала Джен, хотя если она замужем, то в телефонной книге наверняка будет стоять имя мужа.

Джен шумно выдохнула. Если она замужем . Эта Никки знала об Эрике всё, но Джен не знала о Никки даже самых простых вещей.

Она зашла в кабинет Эрика. Его «Макбук‑Эйр», включённый и с открытым браузером «Сафари», стоял на покрытом стеклом столе. Она вбила «Ники Ван Хаузен» в строку поиска Гугла, но он нашёл слишком много совпадений. Однако добавление слова «недвижимость» сделало дело, тем более что Гугл предложил поправить написание имени: нашёлся её веб‑сайт и даже, к удивлению Джен, статья в сегодняшней утренней «Вашингтон Пост». Узнав о случившейся в «Лютере Терри» сцепке памяти, сообразительный репортёр взял у Никки интервью, посколько она помнила операцию над президентом так же хорошо и подробно, как и сам Эрик.

Её веб‑сайт – предлагавший «всего 2% комиссии» и «бесплатную оценку стоимости» – дал номер её телефона. Джен взяла трубку, но потом положила её обратно; она не хотела, чтобы её звонок был как‑то связан с Эриком. Она прошла в мраморную прихожую, отыскала свою сумку, достала из неё сотовый телефон – и увидела четыре голосовых сообщения от Тони. Она содрогнулась, убрала их с экрана и набрала номер.

– Агентство недвижимости Никки Ван Хаузен, – ответил бойкий голос.

– Это… – чёрт, она же до сих пор не знает, мисс она или миссис. – Э‑э… это Никки?

– Она самая.

– Никки, это Дженис Фалькони.

На три или четыре секунды повисла пауза.

– Ох.

– Мне нужно с вами поговорить, – сказала Джен.

– О чём?

Теперь очередь Джен колебаться.

– О доступе к памяти Эрика.

– Послушайте, если вы о статье, то я не…

– Нет, нет. Мне нет дела до статьи; мне неважно, что вы знаете те вещи. Просто… просто… я не знаю, я подумала. что может быть, мне станет легче, если я с вами увижусь.

– Гмм… Хорошо. Может быть.

– Мы не могли бы пересечься сегодня днём?

– Гмм… где?

– Ну, вы, несомненно, знаете, что я остановилась у Эрика, и у меня нет ни машины, ни ключа от квартиры. Вы не могли бы… не могли бы прийти к нему домой?

– Э‑э… он тоже там будет?

– Нет. Нет.

– Да, думаю, я могла бы зайти, – сказала Никки с явным облегчением. Потом: – Он живёт в «Потомак‑Пэлас», верно? – так назывался кондоминиум. – Второй пентхаус?

Джен слегка поёжилась.

– Да.

– Я буду сегодня показывать квартиру рядом с этим местом. Где‑то в полпятого зайду, хорошо?

– Договорились, – сказала Джен. – Спасибо.

Рука, держащая трубку, дрожала.

Бесси не имела дела с армией с тех пор, как её муж Бог знает сколько лет назад вернулся из Кореи. Она поразилась, насколько всё стало высокотехнологичным: здесь, на базе, повсюду были компьютеры, сложные дисплеи, всякие приборы, которые она вообще понятия не имела, для чего…

139