Золотое руно (сборник) - Страница 443

443

– Здравствуйте, Селтар, – сказал Фрэнк.

Голос её транслятора был такой же, как у транслятора Хаска – должно быть, Хаск просто скопировал программу перевода со своего карманного компьютера на её.

– Приятно познакомиться, – ответила она.

– Вы были здесь всё это время? – спросил Фрэнк.

– Да, – ответила она.

– Но почему здесь? Вам здесь не холодно?

– Когда я выбираюсь за пределы корабля, от холода меня защищает скафандр, а свет здесь не такой яркий – в этих широтах солнце не поднимается высоко над горизонтом.

– Поразительно, – сказал Дэйл. – И остальные считают вас мёртвой?

– Да, – ответила Селтар. – И они должны продолжать так считать.

– Почему?

– Я – ваша единственная надежда.

– На оправдание Хаска?

Пучок её щупалец распался на две половинки в уже знакомом аналоге пожатия плечами.

– Ваш язык не очень точен. Я – ваша единственная надежда. Я – единственная надежда для вас всех.

– Простите?

Хаск вмешался.

– Она хочет сказать, что она – единственная надежда для всей человеческой расы.

– Что? – брови Фрэнка удивлённо взметнулись вверх.

– То, что мы вам расскажем, должно оставаться тайной, – сказала Селтар. – Вы не должны об этом никому рассказывать без нашего разрешения.

– Мы обещаем, что никому не расскажем, – ответил Дэйл.

Хаск повернулся к Селтар:

– Он говорит правду.

– Тогда скажи им.

Хаск снова повернулся к людям.

– Мы с Селтар принадлежим к иной, чем остальные шестеро тосоков, религии, хотя, возможно, правильнее было бы это назвать философской школой. – Он посмотрел на Фрэнка, потом на Дэйла. – Способ размножения, обычный для тосоков – когда большинство союзов заключается между одной женщиной и четырьмя мужчинами – ведёт к высокой степени родства внутри тосокской популяции. Результатом этого является тенденция считать выживание нашего вида более приоритетным, чем выживание конкретного индивидуума. Школа, к которой мы с Селтар принадлежим, осуждает это; мы видим, к каким бедствиям это может привести. Вот почему мы образуем лишь парные союзы.

– Я не понимаю, – сказал Фрэнк. – Разве такое родство всех со всеми не играет положительную роль? Уверен, что у вас, к примеру, меньше войн, чем у нас.

– На самом деле у нас вообще не бывает войн, – сказал Хаск. – Я был потрясён, узнав, насколько обычны они в вашем обществе. Но у всеобщего родства, как и у любого другого явления, есть две стороны, и в данном случае негативный аспект стремления защитить вид любой ценой перевешивает все преимущества.

Он замолк, словно подбирая правильные слова.

– Дэйл, на этом процессе нам встретился по крайней мере один присяжный, готовый сказать или сделать всё, что угодно, лишь бы попасть в состав жюри, предположительно, чтобы повлиять на его решение. Так вот, мы с Селтар также сделали всё, что могли, чтобы нас назначили в эту межзвёздную экспедицию. – Его передние глаза моргнули. – Подлинная трагедия в том, что несколько таких экспедиций отправились без наших представителей на борту.

– О чём вы говорите? – Дэйл был явно растерян.

– С какой, по‑вашему, целью тосокская экспедиция прибыла в вашу систему?

– С исследовательской, разве нет? – сказал Дэйл. – Посмотреть, что тут есть.

– Нет. Целью экспедиции является обеспечение выживания – выживания тосоков как биологического вида.

Фрэнк кивнул: его худшие предположения подтверждались.

– То есть вы явились завоевать Землю.

– Завоевать? – Щупальца на голове Хаска метнулись назад. – Нет. Мы определённо не хотели бы здесь жить. Ваше солнце слишком большое и яркое, а эти гадские насекомые! Нет, нет, тосоков вполне устраивает собственный дом.

– Тогда что вы имеете в виду, говоря о выживании?

– Мы происходим с планеты, которая обращается вокруг Альфы Центавра A на гораздо большем расстоянии от неё, чем ваш мир от своего солнца. Оно так велико, что наш мир фактически находится на внешней границе зоны стабильных орбит Альфы Центавра A – чуть дальше, и гравитационное воздействие звезды B станет ощутимым.

– То есть вашей планете угрожает опасность? – сказал Фрэнк.

– Планете? Нет, вовсе нет.

– Тогда в чём же проблема?

– В нашей системе есть третья звезда – Альфа Центавра C. Она обращается вокруг центра масс системы по чрезвычайно вытянутой орбите. Примерно каждые четыреста тысяч земных лет она приближается к нам. Когда это произошло в прошлый раз, Альфа Центавра A располагалась между C и центром масс системы A и B; когда она подойдёт к нам в следующий раз, между C и центром масс A и B окажется B. Поскольку орбитальный период C кратен орбитальному периоду системы A‑B, то это происходит поочерёдно: при одном сближении между центром масс и C оказывается B, при другом – A, и так далее.

– И что? – спросил Фрэнк.

– Масса изгибает пространство, разумеется, и при каждом сближении с C этот изгиб становится достаточным для того, чтобы моя родная планета соскользнула с орбиты вокруг A и перешла на орбиту вокруг B или наоборот. Мы называем этот это событие «передачей». Конечно, «передача» связана с большими потрясениями. На орбите вокруг A наша планета находится в двух а.е. от звезды; на ней тепло и комфортно. Но переходя на орбиту B, она хотя и оказывается примерно на таком же расстоянии, но становится гораздо холоднее, потому что B – звезда гораздо более тусклая. На орбите вокруг A климат нашей планеты умеренный, но когда мы переходим к B, средняя температура поверхности падает, – он замолчал и что‑то быстро подсчитал на карманном компьютере, – почти до минус пятидесяти по Цельсию.

443