Золотое руно (сборник) - Страница 14

– А тебя?

Аарон отвернулся.

– Разумеется она любила меня.

– А ты любил Землю?

– Всем сердцем. – Он поднялся на ноги, завершая разговор. Что бы он в нём ни искал, я этого ему дать не смог. С некоторыми людьми на борту у меня сложились близкие отношения; но для Аарона, человека, имеющего дело со сложными машинами всю свою взрослую жизнь, я был лишь технологическим изделием – инструментом, прибором, но точно не другом. То, что Аарон вот так раскрылся передо мной, означало, что у него и правда больше не осталось, кому излить душу.

В квартире Дианы было сезонное покрытие пола, продукт генной инженерии, способный изменять цвет на жёлтый, зелёный, оранжевый или белый в течение года. Сейчас на корабле был октябрь, и ворсистая поверхность, повинуясь слабому электрическому сигналу, который я в неё посылал, сделалась похожей на ковёр опавших листьев – мешанину охряных, янтарных, шоколадных и бежевых пятен. Арон прошаркал через неё к стенному шкафу – простой коричневой панели, вделанной в желтовато‑серую стену.

– Открой, пожалуйста, – попросил он.

Я сдвинул крышку вверх; вибрация сервомоторов достигла моих камер и сотрясла их достаточно для того, чтобы изображение комнаты слегка запрыгало. Я не мог видеть, что внутри, но согласно чертежам «Арго» там должны быть три полочки регулируемой высоты, вставленные в шкафчик тридцати сантиметров в ширину, пятидесяти в высоту и двадцати вглубь.

Аарон медленно вынимал оттуда предметы и осматривал их: два браслета с драгоценными камнями, горстка кристаллов памяти, даже бумажное издание Библии, которому я весьма удивился. Последним он достал золотой диск двух сантиметров в диаметре, прикрепленный к чёрной кожаной ленте. На одной его стороне – той, которую рассматривал Аарон – вроде бы что‑то было выгравировано, но шрифт был очень витиеватый, и из‑за множественных отражений я не мог прочитать надпись под таким углом.

– Что это? – спросил я.

– Ещё один предмет старины.

Идентифицировав объект – старомодного вида наручные часы – я просмотрел список вещей, за разрешением взять которые на борт Диана обращалась перед стартом. Часы, конечно же, в нём отсутствовали.

– В медицинском импланте, вживлённом каждому в запястье, есть отличный хронометр, – сказал я. – Мне неприятно думать, что Диана потратила часть своей квоты багажа на вещь, которая ей не нужна.

– Они… были дороги ей как память.

– Я никогда не видел, чтобы она их носила.

– Нет, – сказал он медленно и, вероятно, немного печально. – Нет, она их не носила.

– Что на них написано?

– Ничего. – Он перевернул их. На одно мгновение выгравированная надпись оказалась мне чётко видна. Рукописный шрифт с завитушками сложился в слова. «МЫ УНЕСЁМ НАШУ ВЕЧНУЮ ЛЮБОВЬ К ЗВЁЗДАМ. ААРОН», и дата – за два дня до нашего отлёта с околоземной орбиты. Я заглянул в личное дело Аарона и обнаружил, что они с Дианой поженились в ходе обряда, проведённого совместно раввином и католическим священником за пятьдесят пять часов до отлёта.

– Ого, – сказал Аарон, взглянув сначала на антикварный круглый циферблат часов, а затем на светящиеся цифры корабельного медимпланта у себя на внутренней стороне запястья, – время‑то неправильное.

– Наверное, батарея садится.

– Нет. Я установил в них десятилетнюю литиевую батарею перед тем, как подарить их Диане. – Он нажал на ромбовидный выступ на ребре часов, и на дисплее вспыхнула дата. – Бог ты мой! Да они врут на целый месяц.

– Спешат или отстают?

– Спешат.

Что тут скажешь?

– Да уж, в старые времена часы получше делали.

7

Инопланетяне. Так я называл те 1711 бит третьей страницы послания. В каком‑то смысле расшифровать её было гораздо легче, чем вторую – две строки нулей и единиц, что описывали планетарную систему Лисички. В конце концов, третья страница содержала картинку, и картинка эта действительно, по‑видимому, изображала инопланетную форму жизни. Конечно, я не был уверен, что данный набор пикселей изображает именно их, но два объекта походили на существ больше, чем на что‑либо ещё, что я мог себе представить. Один из инопланетян был высокий и долговязый; второй, крошечный по сравнению с первым, гораздо более приземистый и компактный. Я назвал их Треногий и Щенок .

Треногий, хоть и не был гуманоидом, но имел много общего с людьми. У него было то, что по виду походило на конечности, хотя у него их было шесть, а не четыре. У него было вертикально ориентированное туловище (исходя из предположения, что я правильно повернул картинку) и какие‑то выросты в верхней его части.

Чем дольше я на него смотрел, тем больше, как мне казалось, я видел. У него, по‑видимому, три ноги, и, если я правильно интерпретировал изображение, они равномерно распределены вокруг нижней части тела. Я отметил, что они оканчиваются широкими ступнями с обращёнными вниз пальцами или когтями. Левая нога не была зеркальным отображением правой, но я предположил, что это не отражение реально существующей асимметрии, а попытка показать ноги как бы видимыми под разным углом. Ноги расходились в стороны от тела, так же, как и руки. Единственными видимыми сочленениями в руке были те, что мы бы назвали локтем и запястьем. На каждой руке лишь по два пальца. Однако, принимая во внимание низкое разрешение картинки и любовь Отправителей к пропорциям, очевидной из их описания планетарной системы на второй странице, я подумал, что, вероятно, два пальца на руке и три – на ноге показывают лишь, что количество пальцев на руках и ногах относится как 2:3, так что у них, возможно, по четыре пальца на руках и по шесть на ногах, или даже шесть на руках и девять на ногах.