Золотое руно (сборник) - Страница 183

183

– Ага, – ответил я, выразив в коротком слове смесь смущения и отчаяния.

– Не волнуйтесь на этот счёт, – сказала она. – Всё наладится. Вы можете научить свой мозг заставлять тело ему повиноваться. Поверьте, я знаю – не только потому что у меня был инсульт, но и потому, что когда я была девочкой в Атланте, я танцевала в балете, а это учит тело очень многим вещам. Ну что же, давайте приступим?

Всю мою жизнь я терпеть не мог просить помощи; я почему‑то думал, что это признак слабости. Но сейчас я о ней не просил; её мне предложили. И, приходилось признать, она мне в самом деле была необходима.

– Э‑э… конечно, – ответил я.

Карен хлопнула в ладоши. Я помнил, какие распухшие у неё раньше были суставы, как просвечивала кожа. Но сейчас её руки были молоды и сильны.

– Замечательно! – воскликнула она. – Мы живо вернём вас в строй. – Она протянула мне правую руку и помогла мне встать.

Портер дал мне тёмно‑коричневую деревянную трость. Она стояла, прислонённая к стене, и я указал на неё. Карен её мне подала, и я как‑то сумел выйти из кабинета в длинный коридор. Флюоресцентные панели покрывали потолок, и я также заметил маленькие камеры наблюдения, свисающие с потолка через равные интервалы. Не было сомнения в том, что доктор Портер или его помощники следят за нами.

– Ну, хорошо, – сказала Карен, становясь напротив меня. – Помните, что вы не можете пораниться при падении; для этого ваше тело слишком крепкое. Итак, давайте попробуем без трости.

Я прислонил трость к стене коридора, но как только я её отпустил, она упала на пол; не слишком добрый знак.

– Оставьте её, – сказала Карен.

Я поднял левую ногу и немедленно качнулся вперёд, ударив ею в пол. Я быстро поднял правую и неуклюже махнул ею, словно она не сгибалась в колене.

– Обращайте внимание на то, как именно ваше тело реагирует, – сказала Карен. – Я знаю, что ходьба – это то, что мы обычно делаем подсознательно, но попытайтесь распознать, какой именно эффект оказывает каждая ваша мысленная команда.

Я сумел сделать ещё пару шагов. Если бы я был по‑прежнему из плоти и крови, я бы вспотел и тяжело дышал, но сейчас, я уверен, не выказывал никаких внешних признаков напряжения.

Тем не менее это была невероятно тяжёлая работа, и я всё время чувствовал, что вот‑вот опрокинусь. Я остановился, замер, пытаясь восстановить равновесие.

– Я понимаю, что это трудно, – сказала Карен. – Но обязательно станет легче. Это как учить иностранные слова: такая мысль приводит к такому действию, а такая – оп! Глядите‑ка: в этот раз бедро двигалось как надо. Попытайтесь в точности воспроизвести эту мысленную команду.

Я снова попытался двинуть левую ногу вперёд, перенёс на неё вес, потом шагнул правой ногой. В этот раз мне удалось немного согнуть её в колене, но она всё равно качнулась слишком сильно.

– Вот, – сказала Карен. – Вот так хорошо. Ваше тело хочет делать правильные вещи; вам лишь нужно объяснить ему, как.

Я бы фыркнул, но этого я своим новым телом тоже не умел ещё делать. Коридор был пугающе длинным, его стены сходились, казалось, в целых километрах от меня.

– Теперь, – сказала Карен, – попробуйте ещё один шаг. Сосредоточьтесь – посмотрим, сможете ли вы удержать правую ногу под контролем.

– Я стараюсь , – раздражённо сказал я.

– Я знаю, что вы стараетесь, Джейк, – мягко ответила она.

Это была тяжёлая умственная работа, похожая на вспоминание чего‑то, что буквально вертится на языке, помноженное в тысячу раз.

– Вы делаете успехи, – сказала она. – Правда‑правда. – Карен шла лицом ко мне, спиной вперёд, отступая на полшага за раз. Я на секунду задумался, как давно она в последний раз ходила спиной вперёд; пожилая женщина, панически боящаяся переломов, наверняка ходит очень аккуратно, маленькими шаркающими шажками, и лицом вперёд – всегда глядя под ноги.

Я заставил себя сделать ещё один шаг, потом ещё один. Несмотря на все усилия «Иммортекс» в точности воспроизвести размеры моих конечностей я чувствовал, что центр тяжести моего туловища расположен выше, вероятно, вследствие отсутствия лёгочной полости. Совсем чуть‑чуть, но из‑за этого я ещё больше заваливался вперёд.

И в этот момент я осознал, что размышляю о чём‑то постороннем вместо того, чтобы думать о том, как ставить ноги одну впереди другой – что моё подсознание и сознание достигли по крайней мере частичного согласия относительно механики моей ходьбы.

– Браво! – воскликнула Карен. – У вас отлично получается. – В свете флуоресцентных панелей она выглядела особенно искусственно: на коже сухой пластиковый блеск, и глаза – не влажные, а просто блестящие, хотя, должен отметить, очень приятного зелёного оттенка.

Мы продолжили, шаг за спотыкающимся шагом; я воображал, что, обернувшись, увижу бегущую за мной толпу крестьян с факелами.

– Вот так, – сказала Карен. – Просто идеально!

Ещё шаг, ещё…

Левая нога двинулась не совсем так, как я того хотел…

– Чтоб…

Левая лодыжка подвернулась…

– …тебе…

Моё туловище заваливается вперёд всё дальше и дальше…

– …провалиться!

Карен метнулась вперёд и легко подхватила меня руками до того, как я впечатался лицом в пол.

– Спокойно, спокойно, – сказала она, без труда удерживая меня на весу. – Всё хорошо.

Я был унижен и взбешён. Я злился и на «Иммортекс», и на себя. Я резко высвободился из рук Карен и заставил себя принять вертикальное положение. Я не любил просить о помощи – но ещё больше я не любил терпеть неудачу у других на глазах; это было плохо вдвойне, потому что за нами наверняка следили через камеры наблюдения.

183