Золотое руно (сборник) - Страница 294

294

На экране возникло следующее:

[Вопрос] [хорошо]: [плохо]

[Ответ] [отправитель] [предпочтение] [хорошо] >> [плохо]

– Видишь? Вопрос: каково отношение между «хорошо» и «плохо»? И отправитель, который ранее, при обсуждении известных фактов, заявлял, что «хорошо» – это полная противоположность «плохо», теперь утверждает нечто гораздо более интересное: что «хорошо» много больше , чем «плохо» – важный философский постулат.

– «Разве не обещает ваша священная книга, что добро сильнее зла?»

Сара захлопала глазами.

– Ты цитируешь Библию?

– Э‑э… нет. Это из «Звёздного пути». Второй сезон, «Окончательная победа». – Он, словно извиняясь, пожал плечами. – «Да, так сказано: добро всегда побеждает зло».

Сара покачала головой в притворном отчаянии.

– Ты меня в гроб загонишь, Дональд Галифакс.

Глава 11

– «Мак‑Гэвин Роботикс», – произнёс чёткий, деловитый женский голос. – Офис президента.

Впервые Дон пожалел, что у него не видеотелефон; запросто могло оказаться, что он разговаривает с роботом.

– Я бы хотел поговорить с Коди Мак‑Гэвином, пожалуйста.

– Коди Мак‑Гэвин недоступен. Могу я узнать, кто звонит?

– Да. Меня зовут Дональд Галифакс.

– Скажите, пожалуйста, по какому вопросу вы звоните?

– Я муж Сары Галифакс.

– Ах, да. Учёная из SETI, да?

– Верно.

– Чем я могу вам помочь, мистер Галифакс?

– Мне нужно поговорить с мистером Мак‑Гэвином.

– Вы, конечно, понимаете, что расписание мистера Мак‑Гэвина очень плотное. Возможно, я смогу для вас что‑то сделать?

Дон вздохнул, начиная понимать.

– На сколько слоёв вглубь мы находимся?

– Простите?

– Сколько слоёв между вами и Мак‑Гэвином? Если я оставлю вам сообщение, и вы решите, что его стоит передать, то передадите вы его не Мак‑Гэвину, верно?

– Нет, обычно нет. Я – секретарь президентского офиса.

– И вас зовут?

– Миз Хасимото.

– И вы подчиняетесь кому?

– Мистеру Харсу, который является секретарём личного секретаря мистера Мак‑Гэвина.

– То есть, я должен пройти через вас, потом через секретаря секретаря, а потом через самого секретаря, и только тогда доберусь до Мак‑Гэвина, верно?

– Мы обязаны следовать процедурам, мистер Галифакс. Уверена, вы это понимаете. Но, разумеется, делу может быть дан ускоренный ход, если есть необходимость. Так что если бы вы сказали мне, что вам нужно…

Дон сделал глубокий вдох, потом выдохнул.

– Мистер Мак‑Гэвин оплатил для моей жены и меня процедуру омоложения – ну, вы знаете, роллбэк. Но она не сработала для моей жены, только для меня. Доктор из «Реювенекс» сказала, что ничего нельзя сделать, но может быть, если бы их попросил сам мистер Мак‑Гэвин… Деньги могут всё. Я знаю. Если он покажет им, что недоволен…

– У мистера Мак‑Гэвина есть об этом полный отчёт.

– Прошу вас, – сказал Дон. – Пожалуйста, моя жена… моя жена скоро умрёт.

Тишина. Должно быть, секретарша секретаря секретаря президента не привыкла слышать таких грубых и прямых слов.

– Мне очень жаль, – сказала миз Хасимото с вполне искренней печалью в голосе.

– Прошу вас, – повторил он. – Отчёты, которые он читает, наверняка исходят от «Реювенекс», и они там наверняка выставляют себя в хорошем свете. Я хочу, чтобы он понял, через что нам – Саре – приходится пройти.

– Я скажу ему, что вы звонили.

Нет, не скажешь, подумал он, лишь передашь на следующий уровень.

– Если бы я мог просто поговорить с мистером Мак‑Гэвином, хотя бы пару минут. Я бы просто… – Ему уже много лет никого ни о чём не приходилось упрашивать – с того случая с…

И до него, наконец, дошло, лишь сейчас. Воспоминание поразило его, как удар в солнечное сплетение.

Сорок пять лет назад. Отделение онкологии в больнице Принцессы Маргарет. Доктор Готлиб рассказывает об экспериментальной терапии, о том, что она новая и ещё не испытанная.

И Дон умоляет её попробовать её на Саре, попробовать всё, что может её спасти. Детали изгладились из памяти, но теперь он вспомнил интерфероновую терапию, не одобренную для использования в Штатах. Готлиб, должно быть, поддалась на его мольбы, его настойчивые требования попробовать всё, что может помочь.

Экспериментальная терапия закончилась неудачей. Но сейчас, четыре десятилетия спустя, её остаточный эффект блокировал другую терапию, и всё это – он с трудом сглотнул – всё это по его вине.

– Мистер Галифакс? – сказала миз Хасимото. – Вы ещё там?

Да, подумал он. Да, я всё ещё здесь. И я буду здесь ещё долго‑долго, многие годы после того, как Сары не станет.

– Да.

– Я понимаю, что вы расстроены, и поверьте, сердцем я с вами. Я помечу сообщение о вас как сверхважное. Это самое большое, что я могу для вас сделать. Я надеюсь, что очень скоро кто‑нибудь вам перезвонит.

Точно так же, как много лет назад, когда Сара билась над переводом первого сообщения драконианцев, Дон время от времени заходил к ней посмотреть, как она работает над вторым. Но в этот раз она работала не в университете, а в домашнем кабинете – комнате наверху, где раньше жил Карл.

Первое сообщение драконианцев, полученное в 2009 году, было разделено на две части: преамбулу, объясняющую использованный ими символический язык, и собственно тело сообщения, в котором эти символы были нагромождены без видимого смысла. Однако в конце концов Саре удалось уловить этот смысл, и тогда был послан ответ.

Второе сообщение инопланетян также распадалось на две части. Но в данном случае первая часть была объяснением того, как расшифровать вторую, исходя из предположения, что имеется правильный ключ дешифовки, о содержании же второй можно лишь было гадать. Поскольку она была зашифрована, в ней не было видно ни единого определённого в первом сообщении символа.

294